Произведение выкладывается в отцензуренном варианте. Полную версию можно прочитать здесь.
Это фанфик по сериалу "Вавилон-5", действие происходит в промежутке между третьей и четвертой сериями четвертого сезона.
Автор достаточно вольно трактует мотивы и поступки персонажей. 
Текст можно читать и без знания сериала.

И было слово Господне к Ионе, сыну Амафиину: встань, иди в Ниневию, город великий, и проповедуй в нем, ибо злодеяния его дошли до Меня.
(Книга Ионы, 1:1–2)

В то время ворлонцы начали бомбить планеты. Все случалось внезапно и быстро — над ничего не подозревающей планетой в черном небе раскрывались синие воронки точек гиперперехода, из которых вылетали стремительные ворлонские истребители, сопровождающие огромный корабль, который назывался «планеткиллер». Зеленое пятнистое чудовище, похожее на разжиревшего от высосанной крови клеща с торчащими отростками и продольной подсвечивающей голубым пастью, одним продолжительным выстрелом раздирало целую планету на куски, оставляя обломки планетарной трухи кружить в космической пустоте. Ворлонцы, немногословные и не стремящиеся объяснять свои поступки, не делали никаких официальных предупреждений, не объявляли о налете заранее, не давали возможности позвать на помощь, глуша сигналы на всех частотах. Вскоре стало ясно, что каждая из уничтоженных планет так или иначе была связана с главным врагом этой древней расы — Тенями, и каждый мир, запятнавший себя союзом с ними, мог вносить себя в черный список.

Ворлонцы никогда не делали ничего подобного раньше, никто не думал всерьез, что они на такое способны. Даже Тени, патрулировавшие окрестные миры вместе со своим бессменным помощником мистером Морденом, были обеспокоены, подсчитывали количество жертв и обсуждали между собой, как далеко их противники способны зайти и на каком числе они остановятся — если остановятся вообще. Теням было наплевать на человеческие жизни, но им хотелось обеспечить свои корабли безопасными стоянками и создать ряд укрытий на случай, если войну все-таки придется проиграть.

— Ворлонцы никогда не будут уничтожать планеты с населением в несколько миллиардов. Распылить отдаленные планеты с парой-тройкой миллионов жителей — на это они способны, не более того, — говорили они Мордену.

— Почему?

— Кишка тонка. Или вроде как младших жалко, — объясняли Тени, и в их скрипучих голосах слышалась насмешка.

Мистер Морден не верил ни в ворлонскую трусость, ни тем более в ворлонский гуманизм. Но спорить не приходилось, да и спор был бессмысленным — выбора у них не было все равно, не уводить же корабли с Центавра или Корианны только для того, чтоб их расстреляли в космосе? За’Ха’Дум пал (будь четырежды проклят Шеридан, чей труп осквернил землю их священной планеты), укрыться было негде.

Даже на станции появляться стало опасно после того, как ворлонцы прислали нового посла. Когда Морден неосторожно показался на «Вавилоне 5», Улкеш, так звали, по сведениям Теней, эту злобную фиолетовую тварь, учуял его присутствие и отправился за ним, чтоб отомстить за Коша — или избавиться от конкурента. Морден надеялся, что Улкеш не сможет догнать его потому, что не станет являть свой истинный облик, а в скафандре его скорость была невелика. Как выяснилось, недостаточно невелика, чтобы спокойно удрать и спрятаться. Улкеш видел сквозь стены, разбирался в планировке едва ли не лучше самого Мордена, чуял его присутствие. Морден бегал несколько часов по станции, дожидаясь подходящего корабля, чтоб убраться ко всем чертям — и столько раз, когда он думал, что уже оторвался от преследователя, за следующим поворотом видел маячивший вдали лиловый полумесяц над темной хламидой и красный глаз. Даже закралась мысль, что это могло бы стать его ночным кошмаром, но он больше не видел снов с тех пор, как начал служить Теням.

Мордену все же удалось ускользнуть, но он так и не узнал наверняка, было ли это везение, или Улкеш нарочно позволил ему уйти, руководствуясь своими неведомыми целями.

В открытом пространстве на Теней пока еще не нападали, но, вероятно, за этим недолго стало. А еще в космосе путались под ногами младшие, научившиеся кусаться. Порознь они не представляли угрозы, но приходилось прилагать немало усилий, чтоб не дать им собраться вместе.

— По крайней мере, теперь их легче будет настроить против ворлонцев с их вредоносной идеей порядка, — скрипели Тени.

И правда, от ворлонцев в эти дни отвернулись все. Улкеш перемещался по станции фиолетовым облаком, излучающим угрозу, и представители других рас прижимались к стенкам или заворачивали в другую сторону, лишь бы не сталкиваться с ним лишний раз. Он и сам не стремился контактировать с младшими, и те, кому, к их несчастью, необходимо было поговорить с послом, не могли прорваться к нему напрямую — им оставалось довольствоваться короткими и чаще всего отрицательными ответами, передаваемыми через Литу.

Лита совсем сбилась с ног, служа передатчиком и переводчиком, и при этом она чувствовала себя очень одинокой. Зловещая аура, окутавшая ворлонцев, накрыла и ее саму, и мало кто хотел общаться с ней иначе, как по необходимости. Точнее, никто не хотел — так, по меньшей мере, ей казалось.

Еще тяжелее было от того, что она ничего не могла объяснить сама себе. Другие говорили, что ворлонцы сошли с ума, и она не спорила с ними. Она и сама задумывалась — не могло ли случиться такого? Минбарцы тронулись рассудком, когда был убит Дукхат, они и сами признавали это безумием — попытку вырезать целую расу за трагичную, но все-таки почти случайную смерть одного. Может быть, гибель Коша вызвала нечто подобное? Общаясь с Улкешем, Лита бы никогда не посмела допустить, что он не в себе — такой он был трезвый, холодный и собранный. Но кто знает, может быть, Изначальные сходят с ума иначе.

Все это могло быть вовсе не безумием, а холодным расчетом, и если так, значит она всегда обманывалась, считая, что ворлонцы заботятся о младших и хотят им добра. Это значило бы, что Кош ее обманул, — даже если Кош был иным, неравнодушным и милосердным, ведь это он привел ее к другим, научил ее служить им, ни словом не обмолвившись, что они могут быть не согласны с ним в самом важном — в том, что было самым важным для Литы.

Днем, бегая по поручениям, разговаривая с людьми и инопланетянами, вглядываясь в их полные страха глаза, ночью, созерцая перед сном серые стены и белый потолок, Лита металась между двумя этими вариантами и не могла выбрать, какой из них хуже, и какой — правдивее.

Но в минуты, когда Улкеш открывал скафандр, чтоб выйти наружу, и Лита вглядывалась в его ледяной облик, в ней начинало шевелиться ощущение, что есть еще третья возможность. Что в глубине своей души она права — не обманывалась и не была обманута, и происходящее имеет смысл более глубокий, чем она может вообразить, и смысл этот, не отрицающий ничего, что она знала о своих покровителях, сходится на грани с этим знанием в причудливую фигуру, не вмещающуюся в три измерения, подобную той, что показывал ей Кош в лабораториях на Тэйри.

И у нее поднимались волосы дыбом от одной только мысли об этом.

В очередной раз переступая порог посольских апартаментов, Лита снова думала, не лучше ли ей было вовсе не знать о намерениях и действиях империи Ворлон — как того и хотел Улкеш, прежде чем она рискнула телепатически вытащить из него информацию. Он сперва жестко наказал ее за подобное самоуправство, а потом посвятил во все их планы, и если это тоже было частью наказания, то, наверное, худшей. Конечно, не случись этого, Лита все равно узнавала бы об очередных массовых уничтожениях из новостей, но, может, ей было бы легче не чувствовать себя соучастницей.

Как обычно, она взяла кислородную маску в переходнике, как она называла про себя пустое широкое помещение, служившее буферной зоной между пространствами с разной атмосферой. Маска была ей не нужна— ворлонцы позаботились о том, чтобы снабдить своего ассистента пригодными для разнообразной смеси газов жабрами, но показывать свои особенности другим не хотелось, поэтому Лита исправно надевала маску в прихожей, прежде чем пройти по коридору инопланетного сектора.

Просторная круглая комната была почти пустой, только у дверей стоял небольшой тонконогий столик с табуреткой — для удобства Литы, а в глубине виднелась трехстворчатая ширма из полупрозрачной разноцветной мембраны, натянутой на округлую раму, издали напоминающей мозаику из слюды. Как только за спиной сомкнулись раздвижные диагональные двери, Лита сняла маску и положила на столик, поправила смятую прическу. Внешность ее была очень земной — тонкие губы, острый и живой взгляд, чуть вздернутый нос, рыжие пряди волос, спадающие на щеки и лоб, — и вместе с тем странным образом не чуждой этому пространству, переделанному под желания обитателя далекой планеты. И даже деловой костюм приглушенно-зеленного цвета становился в клубах газа чем-то вроде инопланетной униформы, родственной выглядывающим из-за ширмы диковинным приборам — компьютерам и системам связи. О назначении некоторых по внешнему виду самостоятельно догадаться было невозможно, они, скорее, напоминали комнатные растения или вырвавшихся на волю обитателей аквариума. Длинные прямоугольные светильники, ровным рядом опоясывающие комнату, выглядели как окна, ведущие в никуда.

Улкеш выплыл из-за ширмы, за ним шлейфом по полу стелился белый газ. Лита подошла почти вплотную и застыла, стараясь сдержать дрожь в коленях. Смотрела, не отводя глаз, на тяжелый воротник скафандра, похожий на полумесяц, опрокинутый рожками вверх и назад, внутри которого возвышалась на суставчатой механической шее змееподобная голова с красным глазом, тоже украшенная маленькими рожками. Скафандр Улкеша был не выше среднего человеческого роста, и его глазок светил прямо в лицо Лите. С первой же встречи с Улкешем на «Вавилоне-5» она поняла, что легко не будет, но долго храбрилась, обнадеживала себя, что обвыкнется, приспособится и перестанет бояться. Последняя их стычка лишила ее остатков храбрости.

Выдвинув механический захват из передней панели скафандра, посол протянул Лите инфокристалл.

— Изучи информацию. Купи билет. Завтра мы отправляемся.

«Мы» — это значило, Лита возьмет один билет на пассажирское судно и будет трястись несколько дней в не самом удобном транспорте на свете, а Улкеш ту же дорогу проделает в Лите. Возможно, это тоже для него не самый удобный транспорт, но он, кажется, может выбирать, а у Литы выбора нет.

— Хорошо, я все сделаю.

— Иди.

Прежде чем вернуться к себе, Лита спустилась в торговый сектор, чтоб запастись едой. Поднимаясь в лифте с пакетами, она подумала, что покинуть на время станцию и прогуляться по другим мирам было бы неплохо, если бы не обстоятельства этого путешествия, которые, судя по последним событиям, вряд ли окажутся приятными. А так — подустала она немного от бесконечных коридоров и переходов станции, залитых одинаковым светом, да и от собственной комнаты, опустошенной по воле Улкеша, превратившейся из какого-то подобия дома в полое геометрическое тело, многогранник с пластиковой отделкой внутри, одним лишь белым матрасом посредине да ложным ячеистым окном, подсвеченным белым «дневным» светом.

Лита сбросила пакеты у стены, электрочайник поставила тут же на полу, бутерброды и печенье в хрустящей обертке положила на панель компьютера и, пока вода для кофе закипала, приступила к чтению инфокристалла. Материалы оказались посвящены отдаленной земной колонии на планете Эрия-4: размеры и положение планеты, численность и состав населения на 2261 год, структура правительства, межпланетные связи и прочее, и прочее. «Планетарная география — это жутко скучно, — думала Лита, прихлебывая кофе. — Особенно в той части, где описывается население, экономика, полезные ископаемые и другая нужная и важная херня. Вот про бесполезные, но необычные ископаемые почитать бывает интересно… Стоп, там было что-то про Теней? Компьютер, отмотай назад…»

— Компьютер, я забыла, что у тебя отсутствует телепатический интерфейс, отсталая ты технология младших рас. Отмотай назад, туда, где впервые указано «Тени».

Преимущество отсталых неорганических технологий в том, что на них можно ругаться без зазрения совести — они бездушные, им обидно не будет. Ворлонский транспортник однажды чуть не высадил Литу на астероид, когда она подумала про него что-то нелестное. Разумеется, он не собирался всерьез ее бросить — Кош бы ему не простил, да и сам корабль считал ее вполне милой, как потом оказалось. Но Лита запомнила раз и навсегда, что эти корабли чувствительны и обижать их нельзя.

«Сотрудничество Теней с правительством Эрии-4.

Начало сотрудничества: около февраля 2260-го года.

Губернатор: Огюст Пфольц (портрет и краткая биографическая справка прилагается).

Специалист по инопланетным связям Линден Ван Майр (портрет и краткая биографическая справка прилагается).

Представитель Теней: Морден (портрет и краткая биографическая справка прилагается).

Условия сотрудничества: неизвестны.

База кораблей Теней на Эрии-4: имеется (неподтвержденные данные)».

У Литы пересохло мигом в горле. Стоило бы обрадоваться, если бы Улкеш сунул ей нудный географический справочник для пустого чтения. Все шло куда дальше, и сейчас перед ней — очередная планета из списка смертников, подлежащих уничтожению.

Зачем только Улкеш передал эту информацию ей? Еще недавно ей пришлось с боем выбивать сведения о планах Ворлона, до сих пор мозги под черепом свербить начинают, стоит только вспомнить об этом. А теперь — на, пожалуйста, вот тебе целая планета, следующий наш объект. Или ворлонцы рассудили так — раз она все равно все знает, пусть работает над нашим делом? Лита колебалась: хватать ли инфокристалл и бежать к Ивановой или Деленн, или все же дочитать до конца, пойти к Улкешу и выяснить, к чему все это.

«Навряд ли они собираются уничтожать эту колонию прямо сейчас. Значит, и смысла нет бежать и поднимать шум. Посмотрю, что дальше будет».

«Да, — отвечал другой голос в ее душе. — А еще ты просто боишься, что Улкеш скрутит тебя в бараний рог за разглашение секретной информации».

Лита потрогала горло. Она и правда боялась Улкеша. А кто его не боялся?

«Выяснить, зачем я им в этом деле».

Нелегко было заставить себя зазубрить прочие, не слишком увлекательные и кажущиеся ненужными сведения о Эрии-4, но, опасаясь, что посол с нее спросит, Лита приложила все усилия, чтоб запомнить все как можно точнее.

К вечеру с инфокристаллом было покончено, и Лита открыла терминал для заказа билетов. Выяснилось, что прямого транспортного сообщения с таким захолустьем, как Эрия-4, нет, нужно было делать пересадку на Денебе-4, а путешествие растягивается на полторы недели. Но делать было нечего, раз Улкеш, из конспиративных соображений, видимо, не хотел путешествовать с комфортом на ворлонском корабле. Лита купила билеты на оба корабля и вернулась к себе — отдыхать. Завтра она отправится навстречу неизвестно каким приключениям на планету, в песках которой зарыты крейсеры Теней, а по улицам, возможно, бродит мистер Морден, если только его не развеяло взрывом на За’Ха’Думе. Улкеш должен знать, он следит за Морденом, но Лита забыла спросить.

Да и неважно это.

«Неподтвержденные данные». Может быть, на Эрии вообще нет темных кораблей? Это было бы здорово. Ворлонцы не станут ее уничтожать, а Лита будет чувствовать, что сделала что-то полезное.

Интересно вот что… если бы она отправилась в колонию совсем одна, нашла бы там базу Теней, сказала бы она — если бы могла их обмануть — сказала бы она правду, зная о последствиях?

Тяжелый вопрос, хорошо, что пустой.

Улкеш отправляется с ней.

А сейчас она пойдет примет душ, потому что на Эрии-4 удобств может и не оказаться, а на «Вавилоне-5» лить воду можно пока что без зазрения совести.

Потому что Улкеш платит.

Никогда никто из ворлонцев даже краем мысли не вспоминал, тем более не попрекал Литу жалованием, исправно перечисляемым на ее счет, вероятно, для них это были сущие мелочи. А она почему-то чувствовала себя неловко, особенно когда злилась на Улкеша или желала ему пропасть где-нибудь в черной дыре, — следом приходили виноватые мысли, о том, что ворлонцы платят ей не по заслугам. Хотя почему это не по заслугам? Она делает все, что они велят, из кожи вон лезет, у нее практически нет свободного времени, а о личном пространстве она вообще забыла — Улкеш третирует ее, вмешивается в ее жизнь, как ему угодно, не стесняется даже бить ее или душить, если ему что-то не нравится! Что с ней случилось, почему она все еще смеет чувствовать себя виноватой?

Что-то случилось. Давно причем. Наверное, еще в Пси-корпусе.

Хорошо, что сейчас можно больше не бояться Пси-корпуса. Никто не рискнул бы переходить дорогу ворлонцам. Плохо, что теперь она боялась Улкеша не меньше, чем Бестера. Больше того, она, в сущности, никогда и не боялась самого Бестера: она чувствовала омерзение от его поступков и личности, боялась того, что он или Пси-корпус могут сделать с ней. А Улкеш вызывал в ней страх, мало связанный с какими-то конкретными бедами, которые могли с ней случиться по его воле. Больше того, где-то в глубине души она верила, что он не сделает с ней ничего страшнее того, что уже сделал, и ничего неприятнее. Но боялась она его самого.

Зачем Улкеш заставил ее вынести мебель прочь? Если он надеялся, что она меньше будет отвлекаться на уборку своих шкафчиков и полочек, он просчитался — теперь она отвлекалась, обдумывая, как и куда сложить все необходимое, чтобы комната окончательно не погрузилась в хаос. Если он хотел, чтоб у нее стало меньше вещей, то… что ж, конечно, их стало меньше, но она не какой-нибудь монах-отшельник или столпник, чтоб обойтись одной рясой и кружкой! Она официальное лицо, и, по меньшей мере, должна одеваться сообразно своему статусу, причесываться, краситься, в общем, следить за собой.

Размышляя о подобных вещах, Лита вытащила полотенце и чистое белье из-под матраса и пошла в душевую. Разделась, развесила одежду по крючкам, придирчиво разглядывая бледно-кремовые пластиковые стены, отделанные под классический, если не сказать старомодный кафель с волнистыми линиями: на нем уже осела какая-то белая патина, которую нужно было счищать и отмывать. Зашла в кабинку, наблюдая, как расползаются серебристые потеки вокруг: прозрачный пластик мутнел, когда кто-то заходил внутрь, словно включалась дымовая завеса. Было уютно и хотелось думать о чем-то кроме злободневных тревог. Узоры на стенках, шум горячей воды, звонко стучащей по полу, глухо шипящей в волосах, успокаивали. Лита выдавила из тюбика тягучий гель, размазала по плечам и груди, взбивая пахучую пену, и сама не заметила, как унеслась мыслями далеко-далеко.

Вот ее выводят на помост. Чужие пальцы перехватили руку у плеча, сжимают, жесткие, словно костяной браслет, — ее ведет бездушное чучело с пустыми глазами, прислужник Пси-корпуса. Вытаскивает в центр, поворачивает кругом. Им важны не только телепатические способности, но и физическое состояние организма, и внешний вид — ведь ее гены будут использоваться для изменения их детей. Они — это нарны, они стоят под помостом, пятнистые чудища с резкими чертами лица, в грубых кожаных одеждах, цокают языками, качают головами, оглядывая ее, как товар. Впрочем, почему «как»? Она и есть товар для них. Им плевать на ее смущение, может быть, они и не замечают его, не разбираются в психологии и физиогномике землян. Зато кто разбирается — даже больше, чем просто разбирается, — так это Бестер. Он стоит вместе с группой нарнов, с планшетом и стилусом, весь в черном, как всегда, только значок Пси-корпуса зловеще поблескивает на лацкане. Бестер почти не смотрит на Литу, улыбается, любезно беседуя с нарнами, — но ему и не нужно смотреть, она и так чувствует его злорадство. Как он рад видеть ее опозоренной и беспомощной, рад, что проучил ее за неподчинение и дерзость — способом, которого она и вообразить не могла.

— Советую вам обратить внимание на эту особу. Миловидна, телепатические способности на должном уровне, здорова, как коро… в отличном состоянии. Характер резковат, ну, да вы обломаете. Тем более вам не нужны слишком вялые, ваше потомство должно быть боевым, не так ли?

Г’Кар хохочет, соглашаясь, тыкает панибратски Бестера в грудь, скалится, маленькие красные глазки обшаривают Литино тело, да так, что ее прошибает пот. «Вот что значит — раздевать взглядом. Да я отлично жила, не зная, каково это!»

Поймав ее злобный взгляд, Бестер продолжает:

— Рекомендую вам также приобрести оптом партию лекарств, подавляющих телепатические способности… иначе хлопот не оберетесь.

Под горячими потоками воды мечталось легко и приятно. Лита сняла душ с крепления, села под стояк с кранами на пол, пропустив шланг по спине между ног, зажала ягодицами. Колючими струйками воды массировала соски, ловила губами пар, поднимающейся к лицу, время от времени нечаянно направляя струю из душа себе в лицо, и тогда жмурилась, фыркала и отплевывалась.

Она воображала себя сидящей в гинекологическом кресле в нарнской медлаборатории. Вся ее одежда бесцеремонно сдернута и убрана прочь — она совершенно обнажена, беспомощна и незащищена. Вокруг суетятся нарнские женщины, затянутые в белые медицинские костюмы. Они относятся к ней не как к независимой личности, человеку, а как к лабораторному образцу, требующему внимательного и аккуратного, но совершенно бездушного отношения. Переговариваясь между собой, они неторопливо осматривают ее тело: подносят к груди сканеры, протыкают вену, чтобы взять кровь для анализа, щупают холодными жесткими пальцами грудь.

...

Остатки пены давно уже смыты с волос и кожи, паром заполнило всю душевую комнату и затянуло зеркало над раковиной. Пора выбираться, иначе она заночует здесь, вылив на себя весь запас вавилонской воды. Нехотя прервав фантазии, Лита выключила душ, выползла, вся разомлевшая, на прохладный пол, закуталась в полотенце.

Высушив волосы, Лита отправилась спать. Улегшись под одеяло, она принялась расписывать мысленно дальнейшие события, но очень скоро сон сморил ее. Все смешалось, образы, роящиеся в голове, путались. Из нарнской медлаборатории она перенеслась в свою собственную кровать, а огромный пятнистый Г’Кар взбирался с краю, по пути сдирая одежды и обнажая длинный и толстый, колом стоящий член. Как бывает во сне, Лита оцепенела и замерла, не пытаясь даже пошевелиться: да она вообще перестала чувствовать свое тело. Нарн попытался ее схватить, но нечто сильное, сверкающее холодным синеватым блеском, отстранило его, и глубокий голос четко произнес: «Не стоит. Это лебедь, а не Лита. Я сам ее возьму». И тугое щупальце, окутанное шлейфом света, захлестнуло ее обнаженную грудь, скользнуло между ног и обвило бедра.

— Кош? — удивленно проговорила Лита, и сон распался.

Она проснулась, произнося имя ворлонца. Резко села, схватила рукой кисть другой руки — пальцы были мокрые и слегка онемели. Светильники в комнате медленно разгорались, имитируя естественный восход солнца пасмурным днем.

«Это уж слишком», — думала Лита, лихорадочно упаковывая фантазии и сны в дальнюю часть сознания и ставя блоки. Каждый мало-мальски уважающий себя телепат умеет это делать — никому не хочется компрометировать себя нечаянно перед коллегами или подставляться не слишком порядочным сотоварищам. Лита же опасалась чересчур чуткого к чужим мыслям и состояниям ворлонца.

«Интересно, это был Кош или Улкеш? — подумала она, невольно. — Ой, нет, не надо думать об этом — мне прямо сейчас идти к нему!»

Нужно было быстро привести себя в порядок — умыться, причесаться, затем позавтракать и собрать вещи. Пока она суетилась, воспоминания о сне не желали ее покидать.

«Все-таки — Улкеш. Я это чувствую».

Она подстригала ногти, сбрасывая обрезки прямо на пол, — пообещав себе, что непременно приберется, когда возвратится с Эрии-4.

«Но, ой, как такое вообще может присниться? Улкеш — и… это неприлично, даже не в том дело, что неприлично, это… ой, я не буду думать об этом! Пора бежать».

До отлета корабля оставалось полчаса, когда Лита влетела в апартаменты посла. Заткнув на полуслове ее извинения, Улкеш велел ей стоять смирно. Верх скафандра поднялся, оттуда вырвались светящиеся нити материи, направились к Лите, забили ей рот, глаза и ноздри. Она ослепла и потеряла возможность вдохнуть, в ушах стоял непрерывный звон, а глазницы и горло обжигала царапающая боль, пока Улкеш проникал внутрь и смешивал клетки своего текучего и переменчивого организма с ее телом. Слишком быстро и слишком мучительно, но обвинять его не приходилось — Лита сама пришла поздно, не оставив времени на более церемонное обращение. В какой-то момент их организмы так переплелись, что смешались пласты восприятия, и Лита вдруг увидела все вокруг глазами ворлонца: мельтешение атомов в нескольких измерениях, звучащие цвета и звуковые волны, видимые глазу. Но уже в следующее мгновение все встало на свои места, и, как слепой, убежденный, что видел сон, просыпаясь, не может вспомнить ни одной подробности, так и Лита не могла никаким усилием воли восстановить в памяти то, что ей открылось.

Вытерев слезы и подождав, пока в груди и под черепом все перестанет дрожать и вибрировать, Лита побежала к посадочным платформам. Нет худа без добра — вся эта спешка и дискомфорт совершенно выбили из головы мысли о ночных приключениях. Или, может быть, само присутствие ворлонца как-то влияло на нее — но только всю долгую и утомительную дорогу Лита ни разу не пускалась в фантазии, подобные тем, что привели ее к странному и не совсем приличному сну. Улкеш затаился и вскоре перестал ощущаться на физическом уровне.

Неделя до Денеба-4 тянулась медленно. Лита много спала в каюте, прогуливалась по кораблю взад-вперед — от спальных отсеков до ресторана, потом на площадку с иллюминаторами, сквозь которые были видны лишь красные и черные переливающиеся полосы гиперпространства. Лита развлекалась тем, что вслушивалась телепатически в космос, считала пролетающие вдалеке корабли, невидимые глазу. На Денеб-4 они прибыли ночью, которая длилась здесь земные сутки. До следующего корабля было около десяти стандартных часов, и Лита ходила по городу, праздно разглядывая светящиеся здания, напоминающие кристаллы, разноцветные мигающие вывески и летающие автомобили. Потом снова был корабль, на этот раз похуже, чем первый, без площадок для зрителей и узкими койками в каютах, но лететь осталось недолго. К тому же каюту с Литой разделяла пожилая дама-бракири, рассказавшая множество занимательных историй — про кометы, созвездия, привидения и День мертвых.

Наконец они добрались до пункта назначения. Эрия-4 встретила их неприглядным космопортом посреди ржавой пустыни. Город растянулся неподалеку грязной половой тряпкой. От космопорта к городу вел монорельс, по которому с дребезжанием носились электропоезда, выглядящие так, будто их собирали на Земле лет двадцать назад. Впрочем, их могли с таким же успехом изготовить где-нибудь на Марсе или Ио — значения не имело.

Было пасмурно и прохладно, толстый слой серо-желтых, ядовитых на вид, облаков полностью скрывал от глаз здешнее солнце. Лита порадовалась, что предусмотрительно надела непромокаемый брезентовый комбинезон, сапоги и толстую куртку. Все же хотелось верить, что дождь не соберется — дожди на этой планете были не только холодными, но и едкими, и спасаться от них было бы надежнее в космическом скафандре.

Следы ядовитых дождей были заметны практически везде: на покрытых неровными слоями антикоррозионной краски перилах и ограждениях платформы, ведущей к монорельсу, на бетонных столбах, к которым крепился подвес вагона, на самом вагоне, испещренном потеками разнообразной формы и цвета, будто картина абстракциониста. Было немного страшно садиться в этот поезд — мало ли что там еще могло проржаветь и отвалиться. Но, поглядев на местных жителей, равнодушно и без всяких признаков волнения заполняющих сидения и стоячие места, Лита тоже вошла внутрь, с опаской прислушиваясь к тарахтению и скрипу. Давно она не посещала настолько отсталые колонии!

Лита вышла на одной из небольших остановок и пошла к окраинам через закоулки и дворы. Чем дальше от монорельса — тем непригляднее становилось вокруг. С невидимым внешнему взгляду ворлонцем она шла мимо раскрашенных в красный и желтый многоэтажных строений, вытянувшихся вдоль улиц. Дожди оставили на стенах ржавые потеки, а нижние этажи были усыпаны надписями неприличного содержания по меньшей мере на четырех языках и кое-где попадались картинки, доходчиво изображающие человеческие и инопланетные половые органы с пририсованными забавными глазками навыкате. Под натянутой между мусорными баками изношенной пленкой ютилось семейство сине-зеленых существ, лица которых были покрыты торчащими кверху чешуйками, из-под которых сочилась влага. Лита не знала, была ли это особенность их расы, или, что вероятнее, какая-нибудь болезнь: выглядели они неприятно. Она встретилась взглядом с одним из них, и ее окатило тоской и ощущением бессмысленности. Существо протянуло руку, тоже чешуйчатую, и произнесло заученным просящим тоном:

— Дай.

Лита пошла поскорее мимо, стараясь не слышать прилетевшее в спину ругательство на чужом языке. Не зная, как оно переводится точно, она вполне поняла его смысл.

На широкой цистерне, обляпанной краской, танцевала широкозадая женщина, медно-желтое тело которой прикрывал лишь широкий пояс с бахромой да завязанный на груди крест-накрест платок. Она поднимала руки и крутила ими над головой, притопывая широкими плоскими ступнями по железной покатой крышке, и цистерна ухала громко, отзываясь пустым нутром на ее шаги. Под цистерной толпились бандитского вида мужики, гыгыкали, вздыхали, тянули руки с зажатыми в них банкнотами. Женщина то приближалась к ним, дразня, едва не соскальзывая вниз, то утанцовывала снова наверх, приседала на самой макушке, отставляя широко ногу, исторгая у толпы страдальческий стон, — как видно, под пояском у нее не было белья.

На перекрестке парень в широкополой шляпе на резинке, похожей на головные уборы китайских крестьян со старинных гравюр, продавал из-под полы наркотики — синеватый порошок, рассыпанный по пакетикам и коричневые сигареты с какой-то травой. Лита подивилась, что он предлагал свой товар практически открыто, лишь поглядывал быстро бегающими глазами в просветы между сновавшим народом — не покажется ли из-за угла полицейская униформа? Стражи закона появлялись здесь редко, к тому же, может быть, покрывали местный нелегальный бизнес за взятки от преступных банд, и паренек не терял бдительности, скорее, по привычке.

Лита шла дальше. К темной нише одного из домов тройка крупных бритоголовых мужчин в кожаных куртках прижала хрупкую девушку с оплетенной косами головой. Они говорили ей что-то негромко, но злобно, она отвечала, жалобно поскуливая и срываясь на истеричный визг. Лита замедлила шаг.

«Не вмешивайся», — прочитав ее намерения, предупредил Улкеш.

«Я не…» — начала было Лита, но тут один из бандитов, самый главный, судя по всему, резко схватил руку девушки за запястье и прижал к стене, размахнувшись другой рукой, чтоб ударить.

Быстро, не думая, что она делает, Лита напала на его сознание, не подозревающее о враге за спиной, затуманила, заставив забыть на секунду, где он находится и что делает. Этого мгновения замешательства оказалось достаточно, чтобы девушка вырвала руку, в которой был зажат кривой нож, и всадила его в печень мужику под ребра, дернула назад на себя, разрывая внутренности. Сообщники, словно по мановению волшебной палочки, развернулись и побежали в разные стороны, вслед за ними рванула и недавняя жертва, выскользнув из ниши. Раненный прижал пальцы к разодранному боку и пошел, словно не осознавая случившегося, вверх по улице, теряя крупные сгустки крови и с каждым шагом все глубже и глубже клонясь к земле, и упал наконец, нелепо подтянув под себя перепутавшиеся ноги.

Лита оторопело глядела ему вслед, чувствуя все сильнее нарастающее недовольство Улкеша.

«Откуда ты знаешь, кто был прав, кто нет?»

«Как? Если трое сильных нападают на одного слабого, они всегда неправы, разве нет?»

«Откуда ты знаешь, помогла ты ей или навредила?»

Раздосадованная и смущенная, Лита не знала, на кого больше злится — на себя, на девушку или на Улкеша. Ей хотелось бы думать, что она все сделала хорошо, а человек этот был негодяй и заслуживал смерти, раз уж так все повернулось.

«Нельзя принимать решения, последствия которых мы не можем принять. Ты вмешалась в жизнь, за которой не сможешь присмотреть».

Лита злилась на Улкеша — это она понимала хорошо — может быть, тем сильнее злилась, чем больше чувствовала, что он может оказаться прав. Признавать это не хотелось, но и спорить с ворлонцем — невозможно.

«Простите меня», — уныло пробормотала она, продвигаясь дальше.

Улкеш заклохтал недовольно.

«Вернемся на станцию — будешь извиняться».

Им нужно было найти стройку, которая началась совсем недавно — ворлонцы увидели котлован из космоса — и вполне возможно, служила прикрытием для базы Теней, любящих закапывать свои корабли поглубже в грунт для пущей сохранности. Примерное направление Лита знала, но улицы города были так странно спроектированы, что, продвигаясь все вперед и вперед, она почему-то вышла вскоре на то же место, которое проходила около часа назад. На перекрестке был разбит небольшой рыночек под пластиковыми навесами, где круглые крикливые женщины торговали зонтиками, платками и консервами. Лита подошла к ним и спросила, как пройти к стройке.

— Куда? — у женщины, стоявшей за прилавком, был очень сильный акцент, по-видимому, английский был неродным для нее языком, и даже не вторым-третьим. — Ааа, стройка! Это туда, — энергичный взмах руки направо, — туда и туда! — жестами изобразила какой-то полукруг и движение вперед. — На что вам?

— Мне как ориентир нужно, — уклончиво ответила Лита. — А что там строят?

— Это купол строят, для города, — важно произнес подошедший сбоку старичок, похожий в дождевом плаще на гнома. — Вишь, дожди совсем житья не дают. Сделают купол — наконец-то. Губернатор обещал.

Лите стало их жалко. Впрочем, не исключено, что Тени действительно пообещали помочь выстроить купол над городом — если только губернатор догадался включить в свой список желаний этот пункт. Но судя по общей обстановке, до благосостояния города властям особенно не было дела. Молодой парень в заломленной широкополой шляпе словно услышал ее мысли и, когда она чуть отошла от рыночка, догнал ее и сказал:

— Вам так путано объяснили… пойдемте, я покажу лучше.

Когда Лита кивнула согласно, добавил, чувствуя, что найдет поддержку:

— Купол, как же… там строят военный завод.

— С кем воевать? — с интересом подхватила Лита.

— Упаси боже, воевать! — парень выгнул наверх свисающее поле шляпы. — Продавать лучше тем, кто воюет. А самим тихо-тихо, как мыши в норе.

Среди простого народа всегда есть те, которые хотят верить в ложь, и те, которые все знают, что бы от них ни пытались скрыть. Этот парень, скорее всего, ничего не подозревал об инопланетной расе, спонсирующей эти постройки, но саму суть уловил достаточно четко.

Он провел их по кривым улочкам, пока между домами не забрезжил просвет, сквозь который виднелся пустырь.

— До пустыря дойдете, а там уже видно будет.

Лита поблагодарила его и двинулась дальше.

Стройка оказалась обнесена пятиметровым забором по всей границе с городом — близко не подойти. Забор был покрыт антикоррозионной красной краской, но, какая бы не была «анти», она выцвела и облезла под кислотными дождями, обнажив темно-серую сталь. На высоте человеческого роста красовалась надпись, нарисованная кривыми белыми буквами по-английски: «Здесь не исправить уже ничего, Господь, жги!» Прочитав ее, Лита содрогнулась от нехорошего предчувствия.

Прислонив ладонь к стене, попыталась телепатически заглянуть на ту сторону, уловить, что там происходит. Безуспешно.

«Думаю, там пустырь еще пару километров».

Улкеш бессловесно согласился.

«Придется идти в обход».

Очень нерадостно, если учесть, сколько она уже прошла за день. Но то, что должно быть сделано, — будет сделано. Лита повернула назад и пошла по тропинке прочь от стены: ползти вдоль было бы неосторожно, мало ли кто мог обратить внимание на человека, слишком откровенно ищущего вход.

«Но они же неправы, — после недолгого затишья в мыслях, потраченного на поиски не слишком утопающей в грязи тропинки, заговорила Лита, имя в виду надпись на заборе. — Кажется, что это понятное и закономерное отвращение и ненависть к дурному — всему дурному, что мы видели. Оно и правда пакостно на вид, но… „Господь, жги!“ — столько здесь снобизма, высокомерия, нетерпения, не говоря уж о немилосердии. Что он думает, написавший так? Ему виднее, заслуживает мир уничтожения или нет? Сам он себя считает выше этого мира… или нет, он считает, наверное, „я тоже ужасен, мерзок и грязен, как этот мир, но пусть лучше и меня выпилят вместе со всеми, потому что я вот такой, я ненавижу эту мерзость, хоть и живу в ней!“ Да, кажется, это правильно, ненавидеть зло… но у него что-то не то вышло. Он не прав».

«Он не прав, — отвечал Улкеш. — Но если просить упорно и долго, рано или поздно кто-нибудь придет и даст просимое».